С. И. Феоктистов
Семь побед в одном воздушном бою
(Младший лейтенант Е. Ф. Руденко)
По-разному складываются людские судьбы на войне. Даже у летчиков-асов. Одни делают сотни боевых вылетов, сбивают десятки вражеских самолетов, обретают славу и награды, становятся национальными героями. Другие прочерчивают свой след в небе войны подобно метеору…
В списке самых результативных асов обороны Туапсе одно из самых достойных мест принадлежит командиру звена 1-й эскадрильи 269-го истребительного авиаполка Е.Ф. Руденко.
Ефтихий Филиппович Руденко родился 7 апреля 1918 года в западной части Украины в селе Очеретня Подольской губернии (ныне Плискивский район Винницкой области). После окончания в 1934 году школы-семилетки работал слесарем, а в марте 1939 года по комсомольской путевке попал в Одесскую военно-авиационную школу летчиков. Службу начал в сентябре 1940 года в Западном особом военном округе, в 123-м истребительном авиационном полку. В канун войны этот полк входил в состав 10-й смешанной авиационной дивизии полковника И. Г. Белова. Это соединение состояло из двух истребительных, одного штурмового и одного бомбардировочного авиаполков и было придано 4-й армии генерал-майора А. А. Коробкова, прикрывавшей брестское направление. Части дивизии базировались в Бресте, Кобрине и Минске. 123-й истребительный авиаполк считался хорошо организованной и тактически зрелой единицей. Четыре его эскадрильи имели около 60 истребителей И-153 «Чайка». И все же к 1941 году этот самолет, несмотря на сравнительно недолгий срок службы, морально устарел: он уступал основному немецкому истребителю Ме-109 почти по всем тактико-техническим данным, особенно в скорости и в вертикальном маневре.
Когда Руденко прибыл в полк, тот фактически еще только формировался. Но благодаря кипучей энергии своего командира полка майора Б. Н. Сурина и его ближайших помощников полк быстро набирал высоту в прямом и переносном смысле. К лету 1941 года все летчики полка добились хороших показателей в индивидуальной технике пилотирования, групповой слетанности, полетах в сложных метеорологических условиях, а также в огневой и штурманской подготовке.
Но если личный состав полка был подготовлен к боевым действиям, то этого нельзя сказать о материальной части. Летно-тактические данные самолетов И-153 устарели, огневая мощь не соответствовала современным требованиям. В предвоенных планах предусматривалось переоснащение полка более современными истребителями, но закончить перевооружение и освоить самолеты новых марок предполагалось не раньше июля — августа.
В мае 123-й истребительный авиационный полк получил с Саратовского авиазавода ящики, в которых в разобранном виде находились 20 новейших
истребителей Як-1. Одновременно для сборки истребителей с завода прибыла специальная бригада во главе с И. В. Кисловым — начальником отдела эксплуатации и ремонта Саратовского авиазавода.
Позднее Игорь Венедиктович Кислов вспоминал: «… нас представили майору Сурину Борису Николаевичу. Ему было не более тридцати. Чуть ниже среднего роста, с серыми быстрыми глазами, волевыми чертами лица, светловолосый, командир полка сразу же понравился нам. Чувствовалось, что это человек большой силы воли и кипучей энергии.
— Как долго будете собирать самолеты? — спросил майор.
— С вашей помощью управимся быстро.
— Учтите — граница! Самолеты нам нужны как воздух!».
К сборке был привлечен технический состав полка во главе со старшим инженером полка военным инженером второго ранга Н. И. Толмановым. Секретарь полкового партбюро воентехник первого ранга Голицын собрал партсобрание с повесткой: «В сжатые сроки ввести в строй новые самолеты». Комсомольцы под руководством комсорга Белобородова живо откликнулись на призыв парторганизации, быстро включились в работу. Особенно активно помогал старший техник звена управления Зотов, руководивший техническим составом.
Однако тренировочные полеты на поступивших машинах не производились, так как для них не было отпущено высокооктанового горючего. Переучивание летного состава планировалось провести в центрах обучения в июле — августе, а пока учебно-боевая подготовка продолжалась на старых самолетах.
Сборку 20 новеньких машин заводская бригада закончила буквально за три дня до начала войны, они еще не имели вооружения. К тому же из тыла не успели подвезти высокооктановое топливо… Словом, в войну полк вынужден был вступить на устаревших истребителях-бипланах И-153 «Чайка»…
Основным аэродромом базирования полка был Именин, но в нескольких километрах от границы, на аэродроме Стригово, находилась дежурная эскадрилья капитана М.Ф. Савченко. Еще одно звено во главе с заместителем командира полка по боевой подготовке капитаном М. П. Можаевым загодя было определено в засаду в 4 —5 километрах севернее Бреста. Такое рассредоточение и хорошая маскировка позволили избежать разгрома в первые часы боевых действий, когда самолеты люфтваффе нанесли массированные удары по советским приграничным аэродромам.
Что бы ни писали в последнее время об особых отношениях между Германией и Советским Союзом в предвоенный период, никаких иллюзий относительно своего будущего противника у летчиков западных приграничных округов не было. Задолго до начала войны германская авиация под различными предлогами почти ежедневно нарушала советскую границу. Ее самолеты проникали далеко в глубь советской территории с целью ведения разведки. Только за первую половину 1941 года было зафиксировано 324 случая нарушений воздушных границ СССР немецкими самолетами. Решительной борьбы с нарушителями не велось. Применять пулеметный огонь по самолетам-нарушителям советским истребителям командованием было тогда запрещено. Иногда немецкие самолеты-нарушители на требования наших истребителей-перехватчиков идти на посадку открывали по ним огонь и уходили за пределы советской территории. Правда, был ряд случаев, когда советские истребители перехватывали немецкие разведывательные самолеты и вынуждали их к посадке. Все это заканчивалось, в лучшем случае, официальными извинениями германской стороны.
В мае —июне 1941 года интенсивность нарушений западной воздушной границы СССР немецкими самолетами значительно повысилась. Майор Сурин, обеспокоенный постоянными нарушениями воздушных границ со стороны немцев, требовал от капитана Савченко, командира дежурной эскадрильи, повышенной бдительности. Однако борьба с нарушителями воздушного пространства затруднялась тем, что открывать огонь по немецким самолетам Москва категорически запретила. Было приказано: нарушителей воздушного пространства заставлять садиться на советской территории. Немецкие летчики, зная об этом, на сигналы советских летчиков «идите на посадку» не обращали никакого внимания. Буквально за пару дней до начала войны один из таких нарушителей, идущий на высоте 5000 метров самолет-разведчик Ме-110, на сигнал капитана Савченко ответил пулеметной очередью, правда, промахнулся. Савченко дал ответную очередь. Немецкий самолет задымил и со снижением ушел на свою территорию.
Обстановка постепенно накалялась. Воздух наполнился предчувствием беды. 20 июня командир дивизии полковник Белов получил телеграмму начальника штаба ВВС округа полковника С. А. Худякова с приказом командующего ВВС округа: «Привести части в боевую готовность. Отпуск командному составу запретить. Находящихся в отпусках отозвать».
Сразу же приказ командующего был передан в части. Командиры полков получили и приказ комдива: «Самолеты рассредоточить за границей аэродрома, там же вырыть щели для укрытия личного состава. Личный состав из расположения лагеря не отпускать».
И вот наступило воскресенье 22 июня 1941 года. В четвертом часу ночи начали поступать донесения с постов ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь) о перелете границы одиночными немецкими самолетами, а уже с 3 часов 50 минут до 4 часов 20 минут все аэродромы дивизии подверглись массированным налетам немецкой авиации. Началась война.
Около 5 часов утра полковник Белов выехал на машине на аэродром 123-го истребительного полка. По пути машина была дважды атакована Ме-109 и получила несколько пробоин, но ни комдив, ни шофер не пострадали. На аэродроме Белова встретили командир полка майор Сурин и его заместитель по политчасти батальонный комиссар Гольдфельд.
Уже после войны бывший командир 10-й смешанной авиадивизии вспоминал: «Сурин только что прилетел с боевого задания — водил девятку и лично сбил один Ме-109. Еще не остывший после горячки боя, возбужденный, он скупо доложил:
— Полк ведет воздушные бои.
– Знаю, знаю, сам наблюдал несколько схваток и 33-го, и вашего. Только вот что плохо — все в одиночку.
Сурин тут же определил тактику ведения боя, подсказанную самой жизнью,— летать не звеньями, а парами, четверками.
Обстановка на земле была не ясна.
Я вызвал инспектора дивизии по технике пилотирования капитана Щербакова и штурмана дивизии капитана Зарукина:
– На СБ проведите разведку над Бугом. Определите места переправ. Данные немедленно передайте в 39-й бомбардировочный полк. Поставьте задачу: одной девяткой бомбить эти переправы.
— Разрешите мне на «яке» слетать в район Бреста,— обратился Сурин.
— На нем же нет вооружения.
– Зато скорость. Я же вчера летал.
— Добро, Борис Николаевич.
Только что Сурин поднялся в воздух, как по аэродрому был нанесен бомбовый и вслед за ним штурмовой удары врага. На наше счастье половина боеспособных самолетов находилась в воздухе, и ущерб был незначительный.
Вернулся Сурин.
— Наводится переправа через Буг южнее Бреста. Я немедленно доложил генералу Коробкову».
Авиация противника продолжала наносить удары по советским войскам. И так как 33-й истребительный полк выбыл из строя, то отражать налеты пришлось одному 123-му истребительному полку.
Завязав бои в предутреннем небе над Брестом и Кобриным, 123-й истребительный авиаполк сразу же открыл счет победам и потерям. В то утро командир полка майор Б. Н. Сурин поднимался в воздух несколько раз. Уже в первом вылете он сбил Ме-109. В следующих боевых вылетах ему удалось сбить еще два вражеских самолета. Когда же майор поднялся в воздух четвертый раз, он получил тяжелое ранение и едва сумел дотянуть «чайку» до границ аэродрома. Посадить самолет он уже не смог…
И вновь вернемся к воспоминаниям Белова: «В 13.30, — рассказывал комдив, – я снова прибыл на аэродром Именин. Доклад Сурина был совсем невеселый:
— Исправных не больше 20 машин. Вылетаю.
— Который раз сегодня?
— Не знаю, кажется, пятый.
— Некоторые сделали по 8—10 вылетов.
Четверка Сурина взлетела в воздух. И тут самый длительный налет противника — более 40 минут. В полку осталось около 15 машин. Наконец последний «хейнкель» скрылся вдали. Медленно оседала пыль. В ушах гудело от взрывов. Но мы еще оглядываем горизонт. Показался самолет. Он шел как-то необычно неуверенно.
– Летчик, наверно, ранен! Самолет-то почти не управляется.
– Это Сурин, Сурин, моя машина! – взволнованно воскликнул техник самолета командира полка.
Машина зашла на посадку. Казалось, все сойдет благополучно. Но на выравнивании мотор заглох. Самолет с остановившимся винтом под углом коснулся земли колесами. Распущенный парашют вырвал из самолета Бориса Николаевича. Видимо смертельно раненный, он пытался выброситься с парашютом, но сил не хватило. Теряя сознание, он до последней минуты вел самолет к аэродрому».
Но и потеряв своего командира, полк продолжал успешно сражаться против превосходящих сил врага.
Прикрывая свои наземные войска в районе Бреста, четверка истребителей И-153 под командованием капитана Можаева отважно вступила в бой с восемью немецкими истребителями Ме-109. Закрутилась сумасшедшая карусель. В какое-то мгновение немцам удается взять в «клещи» и подбить машину лейтенанта Г. Н. Жидова. Бросившийся ему на выручку Можаев сбивает один «мессер», а изловчившийся Жидов поджигает второй. Еще один самолет врага смело таранит успевший до этого израсходовать весь боекомплект лейтенант П. С. Рябцев…
Советские летчики не щадили себя в бою. Отточенной тактике и хладнокровному расчету немецких асов они противопоставили отчаянную храбрость и умение пилотировать до потемнения в глазах. По одному-два вражеских самолета сбили в тот день капитан Савченко, старшие политруки Корчагин и Сиротин, лейтенанты Завгородний и Шулик. Сражаясь с численно превосходящим врагом, лейтенант Завгородний сбил один самолет, но получил ранение в ногу. Совершив посадку на своем аэродроме, он дал перевязать себя врачам, снова поднялся наперехват. На этот раз он сбил немецкий бомбардировщик.
Но подлинным героем дня стал лейтенант И. Н. Калабушкин, сбивший 5 вражеских самолетов (рекорд первого дня войны для советских летчиков!). На рассвете он уничтожил два Ю-88, ближе к полудню — Хе-111, а на закате жертвами его юркой «Чайки» стали два Ме-109. В том же вылете, засмотревшись на горящий «мессер», он пропустил атаку противника и надолго выбыл из строя.
Проявили мужество и боевые подруги летчиков. Несмотря на непрерывные бомбардировки аэродромов, жены помогали техническому составу набивать пулеметные ленты, перевязывать раненых.
Всего же за первый день войны летчики 123-го истребительного авиаполка сбили или основательно повредили более 20 самолетов люфтваффе, потеряв девять своих. К исходу этого дня аэродром Стригово, северо-восточнее Бреста, занял враг, и остатки полка (15 исправных машин) перебазировались на площадки близ Пинска.
В первый день войны немцы заняли и Кобрин, где до этого находились штабы 4-й армии, ВВС этой армии и 10-й смешанной авиадивизии, лишившейся почти всех аэродромов.
Сложную обстановку, в которой оказались подразделения 10-й смешанной авиадивизии, в некоторой мере характеризует записка исполняющего обязанности командира 123-го истребительного авиаполка, посланная им в штаб ВВС фронта: «Штаб 10 сад эвакуировался не знаю куда. Сижу в Пинске, возглавляю группу истребителей сборных.
Вчера, 22.06.41г., провели восемь воздушных боев, сбили 7 бомбардировщиков, 3 Ме-109 и 1 разведчик. Сам я участвовал в бою под Пинском, сбил 2, сам невредим. Сегодня группа сделала 3 боевых вылета, жду указаний как быть дальше.
За ком. 123 иап к-н Савченко».
В последующие дни полк продолжал вести неравную борьбу. В пекле воздушных боев и от огня наземных средств противника сгорали самолеты, гибли летчики. Погиб при штурмовом налете на механизированную колонну противника в районе Бобруйска капитан Савченко. Двадцатитрехлетний Ефтихий Руденко, чей лётный опыт с момента окончания авиашколы был меньше одного года, а боевого не было и вовсе, в этих боях выжил, можно сказать, чудом. В сущности, тогда он был рядовым солдатом той войны, но именно в то жаркое и трагичное лето сорок первого года накапливался бесценный боевой опыт, плоды которого проявятся позже. Опыт, который и превращает молодого солдата в закаленного бойца, одаренного летчика — в настоящего аса. Все это проявится позже, в боях сорок второго года под Туапсе.
В середине июля уцелевший личный состав был направлен в тыл, в 4-й запасной истребительный полк на переформирование, а через месяц младший лейтенант Ефтихий Руденко вновь оказался на фронте, теперь уже в составе 509-го истребительного авиаполка.
24 сентября 1941 года тяжелейшая травма (контузия и отрыв леволучевого нерва) надолго вывела его из строя. Из госпиталя он выписался только через шесть месяцев, в марте 1942 года. С мая младший лейтенант Руденко — летчик-инструктор 26-го запасного авиационного полка. Он помогает вновь прибывающим пилотам освоить истребитель ЛаГТ-3, который являлся тогда одним из самых современных в советских ВВС.
2 сентября 1942 года на аэродром Сандары (Грузия), где дислоцировалась часть Руденко, прибыл для переформирования 269-й истребительный авиаполк. Поредевший в предшествующих боях летный состав пополнили летчиками из других авиачастей и вчерашними выпускниками авиационных школ. Младшего лейтенанта Е. Руденко, как имевшего боевой опыт, назначили командиром звена 1-й эскадрильи.
Пополнившись личным составом и техникой, полк на 20 истребителях ЛаГТ-3 23 октября 1942 года перелетел в Адлер, где вошел в состав 236-й истребительной авиационной дивизии 5-й воздушной армии. Боевая работа 269-го истребительного авиаполка началась уже на следующий день. Действовать приходилось в тяжелейших условиях. Немецкая авиация имела подавляющее превосходство в воздухе, основная нагрузка по противодействию ей легла на плечи вновь прибывших. Несмотря на то, что большинство летчиков не имело боевого опыта, дрались они достойно. До конца месяца было выполнено 168 боевых вылетов, проведено 14 воздушных боев, в которых летчики полка сбили 13 вражеских самолетов.
Командир звена Е. Руденко за первую неделю боев произвел 11 боевых вылетов, из них восемь на сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков, два –на прикрытие аэродрома, один — на разведку, провел пять воздушных боев, в которых сбил четыре немецких самолета лично и четыре в составе группы.
Первую победу Ефтихий Руденко одержал 26 октября, когда сбил истребитель-бомбардировщик Ме-110. В тот день он в составе восьмерки истребителей сопровождал на боевое задание пятерку штурмовиков Ил-2 502-го штурмового авиаполка. На подлете к Гойтху группу атаковали 12 немецких самолетов. Более легкие и маневренные истребители Ме-109 завязали воздушный бой с «лаггами», а шесть тяжелых истребителей Ме-110 попытались наброситься на «илы». Руденко под прикрытием старшины Ю. И. Медведева атаковал пару Ме-110. Ему удалось зайти в хвост одному из «сто десятых» и меткой очередью вывести из строя воздушного стрелка. Немецкий пилот, бросив машину в глубокий вираж, попытался уйти, но советский летчик четырьмя последующими атаками добил врага. Ме-110 врезался в гору в трех километрах южнее селения Гунайка, остальные были отогнаны от штурмовиков товарищами Руденко. Неплохо действовал в этом воздушном бою и старшина Медведев. Его «лагг» получил 12 пробоин, но он не позволил противнику зайти в хвост самолета своего ведущего.
Полным драматизма для Руденко и его однополчан стал день 29 октября 1942 года, когда на туапсинском направлении было отмечено 284 самолето-пролетов авиации противника. Сравнительно небольшое пространство неба было буквально забито самолетами, и воздушные бои следовали один за другим.
В 16 часов 10 минут с адлерского аэродрома для нанесения очередного удара по немецким войскам в районе хутора Перевальный взлетела шестерка Ил-2 502-го штурмового авиаполка. Их сопровождали девять истребителей ЛаГГ-3. Штурмовики шли парами в правом пеленге (уступами друг за другом)
на высоте тысяча четыреста — тысяча шестьсот метров. На одной высоте с ними попарно, слева и сзади, летели истребители группы непосредственного прикрытия во главе с капитаном В. М. Турыгиным. С превышением в четыреста — пятьсот метров над основной группой шла тройка «лаггов» младшего лейтенанта Е. Ф. Руденко, а еще на пятьсот — семьсот метров выше — группа свободного маневра: лейтенанты М. И. Поджары и Г. В. Бессонов.
Радиосвязь между группами и землей была установлена сразу же после взлета. С наземной радиостанции сообщили, что в районе Сочи замечена пара немецких истребителей- «охотников».
На подлете к поселку Лазаревское два истребителя Ме-109 попытались приблизиться к основной группе, но были отогнаны сержантом В. Н. Молчановым (одним из ведомых Турыгина) и скрылись в облаках.
По-видимому, они сообщили своим о появлении большой группы советских самолетов, так как перевалив горы и выйдя в заданный район, наши летчики встретили там четверку истребителей Ме-109.
Вражеские самолеты, имея преимущество в высоте, зашли сзади в атаку на звено Руденко, но советские летчики умелым, заранее согласованным маневром, ускользнули из-под удара и, в свою очередь, контратаковали немцев.
Пока истребители среднего яруса прикрытия сражались с противником, штурмовики, снизившись до 500 метров, ударили по цели «эресами» (реактивными снарядами) и, выходя из пикирования, сбросили бомбы, одновременно поливая немецкие позиции огнем из пушек и пулеметов.
В самый разгар штурмовки над линией фронта появились немецкие самолеты: 13 пикирующих бомбардировщиков Ю-87, восемь истребителей-бомбардировщиков Ме-110 и несколько прикрывающих их истребителей Ме-109.
Руденко и его ведомые, прекратив бой с четверкой Ме-109, устремились в лобовую атаку на заходящие для бомбометания «юнкерсы». После первой же атаки, в которой было сбито два Ю-87, боевой порядок немецких бомбардировщиков рассыпался на одиночные самолеты, которые атаковывались нашими летчиками на разных высотах, вплоть до бреющего полета.
Только нескольким «юнкерсам» удалось пробраться к советским войскам, но бомбили они в спешке, не прицельно. В течение нескольких минут было сбито шесть Ю-87. Остальные, развернувшись, стали уходить на север.
«Сто десятые», в свою очередь, попытались сорвать штурмовку «илов». Сержант Молчанов, заметив, что в хвост штурмовика заходит Ме-110, стремительным маневром сблизился с «мессершмиттом» и с дистанции 200 — 250 метров расстрелял его.
В разгар воздушного боя к противнику подошло еще девять истребителей Ме-109, вызванных по радио из Майкопа.
Боевой порядок самолетов рассыпался окончательно. Воздушный бой принял характер беспорядочной свалки. Каждый советский летчик действовал самостоятельно, независимо от товарищей. Самолеты, гоняясь друг за другом, описывали замысловатые кривые. Один из Ме-109 зашел в хвост ЛаГГ-3 старшего сержанта В.Т. Воронцова. На выручку ведомому немедленно бросился капитан Турыгин. Немецкий истребитель, атаковавший со стороны задней полусферы, попытался переворотом уйти вниз, но Турыгин, продолжая преследование, сблизился с ним на 200 метров и открыл огонь. «Мессершмитт» был подбит, но в этот момент на капитана напали сразу четыре Ме-109. Сделав переворот, он сблизился с другим «лаггом» и уже в паре с ним продолжил бой.
Пока истребители прикрытия сражались с врагом, группа Ил-2 завершила штурмовку и взяла курс на свой аэродром. Следом за штурмовиками, прикрывая их, пошли и четыре ЛаГТ-3 группы непосредственного прикрытия.
Оставшиеся, действуя отдельными парами, продолжали вести воздушный бой. Взаимно прикрывая друг друга и отражая пикирующие на них со всех сторон парами и звеньями немецкие истребители, они постепенно увлекали противника в сторону побережья. Силы были неравны. На каждый советский истребитель одновременно нападали по два- четыре немецких. Выбросился из горящей машины над Анастасиевкой. Молчанов, были сбиты над морем сержанты В. Ф. Борисов, Н. П. Ворганов и В. Т. Воронцов.
Подбили и машину Ефтихия Руденко. С большим трудом ему удалось приземлиться у подножия высоты 1036,9 недалеко от селения Кубыш. Места здесь глухие и выбираться пришлось долго. Лишь через двое суток летчик сумел добраться до своей части.
Всего в этом бою участвовало 15 советских и 39 немецких самолетов. Несмотря на численное превосходство врага, советские летчики сбили 11 немецких самолетов (три Ме-109, два Ме-110, шесть Ю-87), потеряв шесть своих (пять ЛаГГ-3 и один Ил-2).
Три вражеских самолета: два Ю-87 и один Ме-110 сбил младший лейтенант Е. Ф. Руденко; по одному: лейтенант М. И. Поджары, сержанты И. И. Алексеев, Н. П. Ворганов, В. Н. Молчанов. Еще четыре сбитых бомбардировщика Ю-87 были записаны на группу.
Таким образом, в одном воздушном бою Ефтихий Руденко одержал сразу семь побед (три лично и четыре в составе группы). Результат для 1942 года, прямо скажем, уникальный, тем более, что основную тяжесть борьбы с немецкими пикировщиками несло именно его звено.
После этого боя младший лейтенант Е. Руденко вошел в число лучших асов 236-й истребительной авиадивизии, наглядно показав, что в умелых руках истребитель ЛаГГ-3 является грозным оружием.
Не сумев разгромить советскую истребительную авиацию в воздухе, противник решил уничтожить ее на аэродромах. С 9 по 19 ноября только по лазаревскому аэродрому, где размещался штаб и два истребительных авиаполка (246 и 518-й) 236-й авиационной дивизии, немецкая авиация нанесла 10 бомбоштурмовых ударов, в которых участвовало до 210 самолетов.
Но только бомбовыми ударами немецкая авиация не ограничивалась. Обычно за несколько минут до подхода немецких бомбардировщиков над аэродромом появлялись вражеские истребители. Барражируя отдельными парами поблизости, они блокировали аэродром, не давая советским самолетам взлететь на перехват. В таких случаях на выручку приходилось поднимать самолеты с соседних аэродромов.
Жестокая схватка завязалась над лазаревским аэродромом 11 ноября. В тот день немецкая авиация осуществила четыре налета на Лазаревское. За несколько минут до начала третьего налета в воздух по тревоге поднялись две пары истребителей 518-го авиаполка: лейтенанта В. М. Кордика и старшего сержанта Б. В. Наумова на ЛаГГ-3 и младшего лейтенанта Н. М. Чернова и старшего сержанта Г. А. Зинкевича на Як-1. Почти сразу же после взлета ведомые из-за неисправности материальной части (у Наумова не убрались шасси, а у Зинкевича сдал двигатель) вернулась обратно. Тем временем вражеские самолеты были уже над поселком. Эскадрилья бомбардировщиков Ю-88, зайдя со стороны солнца, обрушила свой бомбовый груз на железнодорожную станцию, а прикрывающие ее восемь истребителей Ме-109 сходу атаковали взлетающие советские самолеты.
Последние оказались в крайне невыгодном положении. Они еще не успели набрать высоту, к тому же вели бой раздельно. Уже в самом начале воздушной схватки пара Ме-109 подбила самолет Чернова. Младший лейтенант вынужден был выйти из боя и пойти на посадку. При заходе на посадку его «Як» снова был обстрелян «мессершмиттом». Уже на пробеге Чернов заметил, что из двигателя и крыла самолета повалил густой дым. Выключив мотор, он выскочил из кабины истребителя и попытался загасить пламя, но огонь оказался сильнее…
Оставшись один, Владимир Кордик в течение нескольких минут вел неравный воздушный бой с целой группой немецких истребителей, однако подбили и его. Самолет загорелся, летчик покинул машину, воспользовавшись парашютом, но при раскрытии парашюта стропы захлестнулись за антенну «лагга» и оборвались…
На помощь Кордику с лазаревского аэродрома подняли еще два истребителя: Як-1 лейтенанта С. М. Колесникова и ЛаГТ-3 старшего сержанта Б. Я. Панова (больше исправных истребителей просто не было).
Один из самых опытных воздушных бойцов 518-го авиаполка Сергей Колесников сумел выскочить из-под зонтика «мессершмиттов» и набрать высоту 3000 метров, где немедленно вступил в бой с парой немецких истребителей. Эта схватка, впрочем, окончилась безрезультатно.
Борис Панов, для которого этот воздушный бой стал первым, действовал не столь активно. В момент взлета на высоте 300 метров он заметил рядом со своим самолетом выходящий из пике Ю-88. Неопытный молодой пилот (18 часов налета на истребителе ЛаГГ-3) то ли не сумел, то ли не решился атаковать немецкий бомбардировщик и, продолжая набирать высоту, вышел на 3000 метров. Пробарражировав несколько минут над поселком и не обнаружив противника, он пошел на посадку.
Одновременно с поднятием в воздух дежурной четверки 518-го авиаполка командир дивизии по радиосвязи приказал выслать на усиление группу истребителей с Адлера.
Вылетали по тревоге, и времени на подробный инструктаж не было. Ведущий четверки командир 2-й эскадрильи капитан П. А. Бычков успел лишь уточнить маршрут, состав пар и порядок взлета. Своим ведомым он взял Юрия Медведева. Руденко на этот раз летел в паре с лейтенантом Бессоновым. Отличный пилотажник и сильный воздушный боец Георгий Бессонов к этому времени успел сбить под Туапсе два немецких самолета, причем вторым по счету был не кто иной, как обладатель Рыцарского креста командир 5-й эскадрильи 52-й истребительной эскадры гауптман (капитан) Зигфрид Зимш.
Взлетали попарно и сразу же шли к Лазаревскому. Такая поспешность (вызванная благородным стремлением как можно быстрее помочь своим товарищам) сыграла, в конечном итоге, отрицательную роль.
Сразу же после взлета Медведев потерял ведущего и, сделав несколько кругов над Адлером, вернулся на свой аэродром. Бычков, оставшись без ведомого, вынужден был идти к Лазаревскому в одиночку.
Руденко и Бессонов действовали более согласованно. Однако проблемы были и у них. Варианты действий при встрече с противником со своим новым ведомым Руденко на земле обговорить не успел. Вдобавок ко всему на самолете Бессонова не было радиоприемника и согласовать свои действия в воздухе они также не могли. Оставалось надеяться лишь на летное мастерство Бессонова и его интуитивную способность угадывать действия ведущего.
К аэродрому соседей их пара вышла на высоте 3500 метров. Заметив в стороне одиночный ЛаГТ-3 (по-видимому, Панова), Руденко попытался пристроить его к своей паре, но пилот «лагга» сигнала то ли не увидел, то ли не понял. Еще ниже девять Ю-88 из боевого порядка «круг» с высоты 1500 метров поочередно с пологого пикирования (под углом 30 — 50 градусов) бомбили железнодорожную станцию*.
Направив свои истребители резко вниз, Руденко и Бессонов сходу, набрав на пикировании приличную скорость, атаковали немецкие бомбардировщики, нарушая их боевой порядок и не позволяя прицельно сбрасывать бомбы. Из атаки вышли над морем. Тотчас же сверху на них напали «мессершмитты». Немцы, имеющие многократное превосходство в численности, стремились прижать «лагги» к земле и лишить возможности свободно маневрировать. Недостаточная слетанность в паре привела к тому, что уже в самом начале боя боевая связка Руденко — Бессонов распалась.
На самолет Руденко, вошедший в левый вираж, навалились сразу восемь немецких истребителей. Еще одна пара Ме-109 кружила выше. Вражеские самолеты атаковали поочередно, с разных направлений. Желая как можно быстрее сбить русский истребитель, немецкие пилоты в какой-то степени мешали друг другу. Руденко удалось, не выходя из виража, сблизиться с одним из Ме-109 и с дистанции 50 метров, почти в упор, расстрелять его.
После этого немецкие истребители разошлись в разные стороны и их новые атаки стали более согласованны. Один из «мессершмиттов», зайдя со стороны солнца, сблизился с краснозвездной машиной и открыл огонь”. Длинная очередь прошила правое крыло, задела двигатель. Поврежденный ЛаГГ-3 сорвался в штопор. Высота была небольшая (воздушный бой шел на высоте 300 — 600 метров), и Руденко едва успел покинуть неуправляемый самолет. Приземлился он благополучно, если не считать ушиба левой руки. В двух километрах от места его приземления догорал сбитый им «мессершмитт».
Не сумев удержаться на боевом развороте за своим ведущим и оторвавшись от него, Бессонов остался один и был немедленно атакован двумя парами Ме-109. Однако Бессонов не зря имел репутацию лучшего пилотажника в полку. Снизившись почти до поверхности моря и искусно маневрируя, он умело уклонялся от атак «мессершмиттов», которые, опасаясь врезаться в воду, вынуждены были вести огонь с достаточно дальних дистанций. Проведя нескольких неудачных атак, немцы оставили «неудобного» русского в покое и ушли на север. Бессонов, самолет которого получил повреждения (были пробиты центроплан и правый бензобак), после боя сел в Лазаревском.
За неполные три недели младший лейтенант Е. Ф. Руденко сбил в воздушных боях девять самолетов противника (один Ме-109, два Ме-110, шесть Ю-87), из них пять — лично. За мужество и отвагу приказом командующего Закавказским фронтом от 1 февраля 1943 года он был награжден орденом Красного Знамени.
К сожалению, этому замечательному летчику не удалось полностью реализовать свой потенциал. В начале февраля 1943 года он серьезно заболел и 13 февраля был отправлен в госпиталь. Так Ефтихий Руденко навсегда распрощался с 269-м истребительным авиаполком и 236-й авиационной дивизией, с которыми был связан его звездный час летчика-истребителя.
После излечения, в апреле 1943 года, Руденко направили в запасной авиационный полк и, если не считать кратковременного периода в марте -июне 1944 года, когда он воевал в составе 64-го гвардейского истребительного авиаполка на 3-м Белорусском фронте, сражаться с врагом ему больше не пришлось. Но в рядах тех, кто защищал трудной осенью 1942 года Черноморское побережье Кавказа, его имя занимает достойное место.
Список побед Ефтихия Руденко
1. 26.10.1942 16.30-17.35 Вf 110 Гойтх-Перевальный
2. 29.10.1942 16.10-17.10 Вf 110 Гунайка
3. 29.10.1942 16.10-17.10 Ju.87D Гунайка
4. 29.10.1942 16.10-17.10 Ju.87D Гунайка
5. 29.10.1942 16.10-17.10 Ju.87D (гр.) Гунайка
6. 29.10.1942 16.10-17.10 Ju.87D {гр.) Гунайка
7. 29.10.1942 16.10-17.10 Ju.87D (гр.) Гунайка
8. 29.10.1942 16.10-17.10 Ju.87D (гр.) Гунайка
9. 11.11.1942 09.50-10.30 Вf 109G-2 Лазаревское
