Т. В. Ситникова, С. И. Феоктистов
Подвиг медиков
города Туапсе и Туапсинского района в годы Великой Отечественной войны
«Мы, санитары, медсестры, врачи
сутками, бывало, не спали, спасая
бойцов под огнем. Стреляли,
ползали, бинтовали, лечили и ночью, и
днём».
(Вера Васильевна Назаренко,
ветеран Великой Отечественной войны)
В годы Великой Отечественной войны медицинские работники и жители города Туапсе и Туапсинского района совершили настоящий подвиг во имя жизни. В медицинских учреждениях города, передвижных, полевых госпиталях оказывалась помощь тысячам воинов. В данной публикации, посвященной работе туапсинской медицинской базы в период войны, использованы материалы архива военно-медицинского музея (г. Санкт-Петербург), архивов и фондов историко-краеведческого музея г. Туапсе, материалы общественного музея больницы водников г. Туапсе.
Война… Охрана здоровья… Какая неизмеримо глубокая пропасть лежит между этими понятиями! Войны являются величайшим бедствием для народов.
Они неизбежно сопровождаются неисчислимыми жертвами и лишениями, приводят к обнищанию, к увеличению заболеваемости. В этом отношении особое место занимают мировые войны.
В первую мировую войну санитарные потери в русской армии составили 9 миллионов человек. Из них более 4 миллионов приходилось на раненых, контуженных, обожженных и отравленных боевыми химическими веществами.
Исключительно высокой была и заболеваемость личного состава. Царская армия воевала три с половиной года. За это время заболевших и лечившихся в лечебных учреждениях было 5 миллионов человек. Военно-медицинская служба русской армии в годы первой мировой войны имела серьезные недостатки (раздробленность, разобщенность лечебного и эвакуационного дела, слабая оснащенность и др.). В результате смертность среди раненых в первую мировую войну достигала 11,5% (в Великую Отечественную войну около 7,5%), инвалидность — 30% (в Великую Отечественную войну — 20,8%), число возвращенных в строй не превышало 45% (в Великую Отечественную войну — около 72%).
Первая мировая война показала, что военно-медицинская служба не может рассчитывать на успешное выполнение организационных, тактических и методических принципов медицинского обеспечения боевых действий войск, не имея в своих руках врачебные кадры.
В СССР в 1920—1930 годы — в годы мирного строительства — развитию медицины уделялось достаточно большое внимание. К концу 1940 года в гражданском здравоохранении работало 140 769 врачей вместо 28 тысяч в 1913 году. Из этого числа 12 560 хирургов. Значительно вырос удельный вес врачей-женщин. Их было 68% от общей численности специалистов. Медицинский персонал с законченным средним образованием в 1940 году насчитывал в своих рядах 472 тыс. человек, в том числе 227,7 тыс. медицинских сестер.
Возросло количество больничных учреждений. Оно достигло 13 800 в 1940 году (5300 в 1913 году).
Большое развитие получила медицинская наука. Усилиями известных ученых в области военной медицины (С. Н. Бурденко, Н. Н. Еланский, В. А. Оппель, Н. Н. Петров, В. Н. Шамов и др.) были разработаны важнейшие принципы организации медицинской помощи раненым и больным в военное время. Во всех медицинских учреждениях страны врачей готовили к возможности перестройки здравоохранения по законам военного времени.
В Великую Отечественную войну военно-медицинская служба вступила, располагая передовой теорией и имея развитую материально-техническую базу. Однако между военно-медицинским делом в условиях боевых действий войск и военным, и гражданским здравоохранением мирного времени всегда существуют значительные отличия. Организация оказания медицинской помощи раненым и пострадавшим в ходе военных действий существенно отличается от повседневной работы органов здравоохранения. В мирное время медицинское обеспечение войск возлагается на специальную военно-медицинскую службу. В военных округах и на флотах военно-медицинская служба возглавляется военно-медицинским отделом округа (флота) и представлена рядом медицинских частей и учреждений — окружными и гарнизонными военными госпиталями, поликлиниками, санаториями и домами отдыха, различными лабораториями, санитарно-эпидемиологическими учреждениями и др. В военное время число военно-медицинских учреждений значительно увеличилось за счет формирования новых госпиталей, в том числе и на базе гражданских медицинских учреждений.
Вместе с тем, гражданское здравоохранение всегда имеет иную, чем военная медицина, организацию, целевую направленность и сферу деятельности. И во всех случаях создание эффективной системы военно-медицинского обеспечения требует коренной перестройки работы и ломки многих привычных стереотипов.
Так же как и вообще, переход от мирной жизни к жизни на войне, переход гражданского здравоохранения к работе в условиях военного времени потребовал значительных усилий.
В сложных условиях первого периода войны были развернуты многочисленные части и учреждения. Военно-медицинские службы пополнились большим количеством врачей, призванных из запаса. Был проведен громадный объем работ по созданию обширной сети армейских, фронтовых и тыловых госпиталей для оказания медицинской помощи раненым и их эффективного лечения. Только в тылу страны было сформировано органами здравоохранения союзных и автономных республик, краевыми, областными и городскими Советами депутатов трудящихся тыловых госпиталей почти на 1 млн. коек.
Город Туапсе не был исключением из этих правил. Он никогда не готовился стать госпитальной базой военного времени. Городское здравоохранение к началу войны было представлено городской больницей, поликлиникой, детской консультацией, диспансером (Паук), туберкулезно-венерологическим диспансером, бактериологической лабораторией, поликлиникой и больницей водников, малярийной станцией железной дороги, 33-м врачебным участком железной дороги, женской консультацией станции Туапсе, Белореченским врачебным участком, санитарным участком железной дороги. Но началась война и маленький полукурортный, глубоко штатский приморский городок превратился в город-госпиталь.
…Война нарушила привычный ритм жизни города. С первых дней войны жизнь туапсинцев стала перестраиваться на военный лад. Одни пошли в санитарные дружины, другие самоотверженно трудились в аварийно-восстановительных бригадах, третьи стали бойцами местной противовоздушной обороны.
Задачи военного времени был призван решать городской комитет обороны, который был создан 4 июля 1941 года согласно указанию краевого комитета ВКП(б) для руководства и обеспечения работы всех предприятий и организаций города в военных условиях.
25 июня 1941 года было принято постановление Краснодарского крайкома ВКП(б) «О работе комитета российского общества Красного Креста», в котором, в частности, говорилось:
«1) подготовить и полностью оснастить к 15 июля с.г. 2500 санитарных постов и к 20 июля закончить обучение сандружин;
2) совместно с крайздравотделом организовать санитарную подготовку сандружинниц и медсестер, изъявивших желание добровольно вступить в ряды РКК и ВМФ. В городах, крупных районах отобрать и подготовить к 15 июля с.г. 720 доноров».
Многие девушки, понимая огромную роль медицинских сестер в деле помощи раненым бойцам и командирам, обучались на курсах медсестер, организованных городским комитетом российского общества Красного Креста и Красного Полумесяца (РОКК).
…В первые месяцы войны, когда Туапсе еще был глубоким тылом, по железной дороге и морем в город стали прибывать тысячи раненых красноармейцев. Уже в конце июля 1941 года прибыл теплоход «Крым» — первый, доставивший полторы тысячи раненых. А потом они пошли сплошным потоком, морские транспортники, имеющие на борту по 1,5 — 2 тысячи бойцов. Только в течение первого года войны — с июля 1941 по июль 1942 года — Туапсе с транспортных судов принял: раненых бойцов и командиров 150000 человек
эвакуированных 120000 человек
11 детских садов и яслей 2100 человек
носилочных больных 1800 человек
из костно-туберкулезных санаториев 350 человек
10 эвакогоспиталей 600 человек
6 больниц
Всего около 300 000 человек.
После прихода в порт очередного транспортника с ранеными на одну санитарку приходилось триста «ранбольных», как они назывались в госпитальных документах. Но прежде чем раненый окажется на госпитальной койке, его необходимо на носилках вынести с теплохода, погрузить в машину, затем с машины перенести в больничную палату. Практически каждого из этих ста пятидесяти тысяч беспомощных мужчин в прямом смысле слова приняли на свои руки бригады грузчиц, сформированные в своем большинстве из молодых комсомолок города. Командовала ими жена докермена Свир-чевская.
Эвакогоспиталя в порту еще не было. Раненых в железнодорожные вагоны, подаваемые прямо на широкий мол, переносили грузчики, портовые медики и сандружинницы. Когда стало ясно, что железная дорога не успевает подавать санитарные поезда, были развернуты временные госпитали во Дворце культуры моряков и в ближайших школах. Раненые заполнили также все кабинеты поликлиники, палаты больницы, помещения портовой эпидемиологической станции.
Если в июле 1941 года в порт прибывало в декаду три—пять судов, то в августе — сентябре их поступало два—три в день. Каждый работал за троих. Но и это решение не обеспечивало своевременную обработку судов. Поэтому стали привлекать учащихся старших классов, учителей, врачей, сандружины, домохозяек.
В городской больнице и школах № 3, 5 и 7 для приема раненых были организованы и оборудованы госпитали. Кроме того, целый ряд госпиталей был развернут на базе здравниц района.
В оборудовании госпиталей, а затем работе по приемке и уходу за ранеными, большую помощь оказывали туапсииские женщины. Они приносили в госпитали столы, стулья, с материнской лаской и заботой встречали каждый корабль, санитарный поезд, производили выгрузку и бережно доставляли раненых в госпитали. Туапсинки приняли самое активное участие в уходе за ранеными, проявляя заботу о питании раненых, заполняя тумбочки больных продуктами. Помогали писать письма родным и знакомым, раздавали обеды, стирали бельё. Тяжелораненым читали книги, журналы, газеты, сообщали последние известия. Довольно часто проводились концерты художественной самодеятельности.
Из воспоминаний Д. И. Поляковой (в девичестве Куделиной): «Я часто вспоминаю детство. В нашей школе № 3 на Грознефти располагался военный госпиталь. Моя мама Дарья Ерофеевна Куделина работала там санитаркой. В госпитале было трудно с перевязочным материалом, и мама приносила домой грязные бинты. Мы их отстирывали от гноя и крови и сматывали в клубочки. Иногда мы с девочками приходили к раненым и устраивали им концерты. Помню, пахло хлоркой и грязными бинтами. Раненые аплодировали нам и давали маленькие кусочки сухариков из черного хлеба и кусочки сахара. Тогда мы всегда хотели кушать, и ничего вкуснее этих сухариков и сахара я до сих пор не знаю…».
Среди раненых были и такие, которые страдали морально, лишившись одной или обеих конечностей, получив увечье лица. Такие люди (как правило, молодые парни двадцати лет с небольшим) нередко уходили в себя, впадали в отчаяние. В этих случаях профессиональная подготовленность и даже внимание к раненым и забота о них со стороны медицинского персонала порой оказывались недостаточными. Помочь выйти таким больным из состояния моральной подавленности способны были именно женщины с их материнским теплом. Здесь чаще всего главную роль играло доброе слово, которое являлось могучим исцелителем.
Одной только моральной поддержкой раненых туапсинки не ограничивались. Когда медработники — главврач городской больницы К. В. Максимук и хирург Г. М. Ступаченко обратились к населению сдавать свою кровь для лечения раненых, первыми горячо откликнулись женщины. В ряды доноров вступали целыми группами. К лету 1942 года донорское движение стало массовым и насчитывало более 600 человек.
Вот что пишет о туапсинских донорах в своих воспоминаниях туапсинский хирург Г. М. Ступаченко: «Это началось в самом конце 1941 года. В 12 часов ночи в Туапсе был получен приказ: «Дать фронту для обороняющегося Севастополя 120 литров донорской крови», — так начала свои воспоминания Галина Михайловна. Сроки не оговаривались: какие могут быть сроки, когда раненым не хватает крови! Но было известно, что за первой партией самолет прилетит уже вечером. Мчась через ночной город в посланной за ней из больницы санитарной машине, Галина Михайловна лихорадочно решала сразу десятки проблем: «Где взять такое количество цитрата для консервации крови, необходимую посуду и, самое главное, — как успеть найти, обследовать доноров, взять кровь и подготовить ее для транспортировки? И на все про все — 20 часов!».
Надо вспомнить, что тогда большинство туапсинцев по карточкам получало не более 500 граммов хлеба, а так называемые иждивенцы — 300. Нет, это был не тот голод, который знаком ленинградцам, это было просто постоянное и сводящее этим с ума недоедание. И эти люди должны были стать донорами для фронта? Вот этого вопроса, как признавалась Галина Михайловна, они себе не задавали, Они знали ответ: каждый почтет за честь!
Сложнее всего было ухитриться глубокой ночью собрать людей, готовых сдать кровь. Выручил незабытый навык бывшей пионервожатой — по тимуровской тревоге в вестибюле собрались два десятка красногалстучных посыльных из соседней школы. Каждому вручили несколько адресов известных еще по мирной жизни доноров. И счастливые оказанным доверием посыльные канули в ночь.
С началом утра в городской больнице уже вовсю работал врачебный конвейер. Плавным потоком доноры проходили сначала в рентгенкабинет, затем — по кабинетам врачей узких специалистов и, наконец, в лабораторию. Приходили целыми семьями, и когда у кого-то по слабости его здоровья отказывались брать кровь, обиженный устраивал шумный скандал. «Кровная обида» — улыбались в таких случаях врачи. Кровь сдавали в операционной сразу на трех столах. Весь город был в курсе, сколько уже удалось набрать — в больницу звонили рабочие с заводов, уверяли, что успеют сдать кровь во время обеденного перерыва. С молзавода привезли так необходимую для стерильного хранения крови лабораторную посуду, пергаментной бумагой для упаковки поделились в инфекционном госпитале Черноморского флота, сургуч нашла на своем складе редакция местной газеты. Каждая баночка с порцией взятой крови паковалась в пергамент, опечатывалась сургучом. К некоторым доноры нитками пришивали свои коротенькие записки с пожеланием раненому поскорее выздороветь. Это были искренние, святые пожелания.
К вечеру в госпиталь приехал флагманский хирург Черноморского флота военврач 1-го ранга, доцент Б. А. Петров.
— Ну, как дела?
— Задание выполнено. Частично.
Узнав, что для отправки уже готовы целых 10 литров донорской крови, он долго отказывался поверить. А через несколько часов прилетел самолет…
Туапсинские доноры выполнили приказ — фронт получил 120 литров донорской крови в кратчайшие сроки. А одна из доноров скоро получила письмо из крымского госпиталя. «Уважаемая товарищ Шебаршина, — писал неведомый военврач, — Вы поступили как настоящий патриот, послав свою кровь раненому бойцу Красной Армии. Она была перелита солдату, которого я оперировал по поводу ранения в грудь. Я прочитал ему Ваше письмо, и он Вас очень благодарил. Ваш «крестник» теперь поправляется. Заведующаядетским садом железной дороги Шебаршина, школьная учительница М. М. Бурылина и другие, подобрав себе учащихся и установив дежурство, всегда и вовремя обеспечивали вызов нужного количества доноров. Отправка консервированной крови в Севастополь проводилась туапсинской горбольницей много раз, причем каждая посылка содержала до 10 литров консервированной крови. Позднее эту почетную, но нелегкую миссию передали Сочи, так как в Туапсе доноры были использованы полностью.
Большую помощь раненым бойцам и командирам оказывала городская организация РОКК под руководством председателя А. П. Зверевой. Дружина состояла из 90 человек, в основном молодых девушек. Они много помогали медработникам: ухаживали за ранеными, кормили их, поили, перестилали постель, готовили пищу, перешивали одежду, сопровождали в санитарных поездах до места назначения.
И все же до весны 1942 года война присутствовала только обилием раненых и эвакуированных на улицах города, серо-стальным цветом портофлотовских кораблей, в который их выкрасили для маскировки, да сводками Совин-формбюро по никогда теперь не выключающимся черным тарелкам репродукторов.
Война «упала» на находящийся в глубоком тылу Туапсе с приходом весны. 23 марта 1942 года – – черная дата первой массовой бомбардировки Туапсе.
В тот день над Туапсе внезапно появились немецкие самолеты, стали бомбить город, порт, судоремонтный завод. При бомбежке улицы Полетаева погибли старики, женщины, дети.
Раненых и контуженых было много. На машинах их везли в городскую больницу. Имея в запасе заранее развернутые в стационаре на такой случай 50 коек МПВО, медперсонал больницы сразу же приступил к приему раненых. Однако к одновременному приему такого количества пострадавших в стационар поступило более 300 раненых и контуженых, больница была явно не готова. Тем не менее, всем поступившим была оказана медицинская помощь. Трудились, не покладая рук. Врачи по много часов не отходили от рабочих мест: обрабатывали раны, проводили операции, переливали кровь, накладывали шины, гипсовые повязки. Они работали с полной отдачей сил, часто без сна и отдыха. К обслуживающему персоналу присоединилось и гражданское население, в основном женщины. Большую помощь оказали добровольные помощники: учительницы Павлова, Дриенко, Бакунова, Бакина и многие-многие другие.
Сутки не отходили от операционных столов хирурги и медсестры. На следующий день на помощь приехала сочинская бригада во главе с главным хирургом Сочинской госпитальной базы И. Д. Чебриковым и хирургом Агеенко. На обходе профессор Чебриков удивился: «Как вы только со всем справились?».
24 и 26 марта немецкие бомбардировщики снова бомбили город. И вновь были убитые и раненые. Врачи не выходили из больницы по двое-трое суток. Под грохот взрывов продолжал оперировать хирург Агеенко.
Бомбежки вскоре стали столь часты, что очень скоро медперсонал перестал укрываться в отрытых неподалеку от госпиталей щелях. Иначе просто невозможно было работать — делать операции, переливать кровь, менять бинты.
Сохраненные музеем документы тех лет сообщают, что уже имея на руках эвакуационные свидетельства, продолжали работать доктора Фелицын, Конкина, Бликова. Доктор Симакова вела прием в заводской амбулатории. Когда здание было разбомблено, она перешла в городскую поликлинику. Вскоре и в нее попала бомба — доктор Симакова продолжала работать под открытым небом. Теперь мы даже не знаем, как ее зовут, просто «доктор Симакова».
Поистине героической была работа работников госпиталя, расположившегося в городской больнице. Непрерывные операции здесь шли под грохот бомбовых разрывов. Когда от взрывной волны в операционной вылетали стекла, медсестра бросалась на стол, чтобы телом закрыть операционное поле на раненом. Так во время операции контузило главного врача больницы Ксению Максимчук, убило санитарку Радецкую (имя неизвестно), работницу столовой Алехину.
Еще несколько бомбежек и в хирургическом отделении городской больницы остались только хирург Галина Ступаченко, две медсестры, санитарка. Рапорт о потерях после одной из последних бомбежек: «Убило 14 раненых, медсестер Бабкину и Смирнову и еще 5 сотрудников больницы». Осмотрев разрушенную больницу, заведующий городским отделом здравоохранения Акимов предложил перевести её в здание детских яслей на Грознефти. Но немецкие самолеты продолжали бомбить больницу и здесь.
А неподалеку держали такую же оборону работники поликлиники водников.
Из разбомбленной еще в первые, мартовские, налеты немецкой авиации портовской водолечебницы они перебрались в здание управления «Совтанкер». Часто, отработав смену, медперсонал в полном составе уходил оказывать медицинскую помощь жертвам очередной бомбежки. Случались трагедии, в возможность которых и сейчас отказывается верить разум. Во время очередной бомбардировки взрывной волной оторвало голову 4-летнему мальчику. Его тело вместе с ранеными доставили в поликлинику на освидетельствование, и главврач поликлиники Александра Руденко опознала в нем своего малолетнего сына. Но на следующий день почерневшая от горя Александра Порфирьевна вышла на работу — в порт пришел очередной транспортник с ранеными.
Вспоминает К. Г. Мулина: «Я работала зубным техником в поликлинике порта. В конце августа 1942 года здание городской центральной поликлиники было разбито очередной бомбежкой. Собрав все уцелевшее, поликлинику разместили в пустующем частном домике по ул. Шаумяна, 54. В то время заведующим поликлиникой был Николай Дмитриевич Фелицын. Он обязал меня организовать оказание населению зубоврачебной помощи и зачислил меня исполняющей должность зубного врача. С большими трудностями организовала примитивный зубной кабинет. Цель была достигнута, население и воины могли избавиться от зубной боли».
В августе 1942 года война докатилась и до Черноморского побережья Кавказа. С падением Армавира и Майкопа Туапсе стало главным пунктом немецкого наступления на Кавказе. Из тылового город превращался в прифронтовой со всеми вытекающими из этого военными последствиями. Налеты немецкой авиации стали практически ежедневными, а вскоре и единственный за день воздушный налет стал редкостью.
Так, б августа 1942 года германская авиация четырежды бомбила город. В этих налетах участвовал 51 самолет, из которых 8 сбили летчики 32-го истребительного авиационного полка ВВС Черноморского флота, прикрывавшего в этот период с воздуха город и порт Туапсе. Всего в тот день было убито и ранено 117 человек. В последующие три дня немецкая авиация совершила еще 15 налетов, сбросив на город не менее 130 фугасных бомб крупных калибров (весом 250 и 500 килограммов).
Согласно документам, хранящимся в архиве Туапсинского историко-краеведческого музея, на город в августе 42-го было совершено 116 авиационных налетов, в сентябре — 120. Цветущий город фактически был стерт с лица земли. Чтобы уменьшить потери среди гражданского населения, всем желающим было предложено эвакуироваться.
Вот как об этом вспоминает медсестра Ю. М. Ерошкина: «Я работала в госпитале, который находился в нынешней школе № 1, где главврачом был доктор Горбенко Михаил Иванович.
Весь 1942 год город подвергался почти ежедневным налетам вражеской авиации. Самолеты налетали большими группами, иногда более 20 штук сразу. Это для такого маленького города было очень много. Их встречала дружным перекрестным огнем наша зенитная артиллерия, расположенная кольцом вокруг города, и славные ястребки вели воздушный бой с противником. Многие немецкие самолеты были сбиты. В один из налетов бомба попала в здание Дворца моряков, где стояла авиационная часть, и разрушила часть здания, а другая — в столовую, где в это время обедали летчики. Многие были убиты и ранены».
Ее воспоминания дополняет Валентина Васильевна Щетинина: «5 августа 1942 года я и мои одноклассницы из школы № 5 Нина Осипенко и Клара Колесникова были назначены на санитарное судно — теплоход «Грузия» — сандружинницами. Мы перевозили раненых из Одессы и Севастополя. На каждую из нас приходилось по 200 — 250 человек. В пути работала операционная, и мы помогали медперсоналу. Работать приходилось до изнеможения, так как медперсонала не хватало, а судно брало много раненых, которых доставляли в порт Туапсе. Во время рейсов нас постоянно преследовали немецкие самолеты.
Однажды в судно попала бомба, и начался пожар. Нас отбуксировали в Туапсе для ремонта. На судоремзаводе рядом с нами стояло судно «Николай Островский». Я помню, как в него попала бомба, и мы спешно на себе выносили раненых и возили в госпиталь. Тогда на «Островском» погибло много рабочих…».
За период военных действий туапсинцы понесли большие жертвы. Только в городе среди гражданского населения, а также среди воинов морских и армейских подразделений было убито и умерло от ран более 4.000 человек.
Портовая больница
Во время Великой Отечественной войны почти весь коллектив больницы водников ушел на фронт. Оставшиеся самоотверженно трудились в тылу.
В январе 1942 года ушел на фронт главный врач больницы Израиль Маркович Давидсон. Новым главным врачом был назначен Тихон Тихонович Козловский.
Для того чтобы не допустить базирования кораблей в порту Туапсе, противник обрушил удары бомбардировочной авиации по порту и городу. Первые массированные налеты вражеской авиации обрушились на Туапсе в конце марта 1942 года. За три дня было убито и ранено свыше 700 человек. Многие дома, включая и здание портовской водолечебницы, оказались разрушены или сильно повреждены.
Поликлинику водников открыли вновь лишь спустя пять месяцев — 29 августа 1942 года, предоставив ей под врачебные кабинеты помещения в здании управления «Совтанкер». Главным врачом назначили Александру Порфирьевну Руденко. Штат поликлиники состоял из 33 человек.
На новом месте работали, впрочем, недолго. Уже 22 сентября, во время очередного налета немецкой авиации, в крыло здания управления «Совтанкер», где разместилась поликлиника, попала вражеская авиабомба. От взрыва сильно пострадали терапевтический и хирургический кабинеты, аптека. Значительная часть оборудования и имущества оказалась уничтожена, пропала и часть медикаментов. Поликлинику перевели в относительно уцелевшее крыло здания.
Из-за нехватки помещений кожно-венерологический кабинет разместили в доме № 42 по улице Красных Командиров.
Не прошло и полмесяца, как 7 октября в здание угодила еще одна авиабомба. Взрывная волна разбила крышу, выломала окна и двери. Из-за сильных повреждений здание окончательно стало непригодно к дальнейшей эксплуатации. Поликлинику водников вновь перевели, на этот раз уже на Грознефть, выделив помещение на 2-м километре Сочинского шоссе. Тогда же на территории порта в штольне был создан медицинский пункт, в котором постоянно дежурили три медсестры.
В конце лета — начале осени 1942 года, когда немецкие войска вышли на дальние подступы к Туапсе, началась массовая эвакуация гражданского населения из города. Одновременно было эвакуировано и большинство городских предприятий и учреждений. Среди них оказалась и больница водников, которая была эвакуирована в грузинский город Поти.
Те из ее медработников, кто остался в прифронтовом Туапсе, выполняли свой профессиональный и человеческий долг с честью и достоинством, с полной отдачей сил, не считаясь ни со временем, ни с личным горем. Среди тех, кто работал тогда в поликлинике водников, кто был готов в любой момент придти на помощь раненым и больным — врачи, медсестры, санитары: А.П. Руденко (главврач), В.С. Гамеева (врач-терапевт), Е. Д. Соколова (окулист), О. Н. Блинова (гинеколог), А.С. Румянцева (терапевт), Е. К. Пронченко (зубной врач), Лотишина, Шишкина, Пермина, Могильная, Сивцова, Руденко, Белоконская, Зайцева, Савоськина, Багирова, Солянникова и многие-многие другие.
За этим перечнем имен и фамилий немало эпизодов высокого мужества и истинного героизма.
Вот, например, выписка из характеристики врача-терапевта Веры Степановны Гамеевой: «В момент налетов вражеской авиации на порт и завод 23, 24, 26 марта 1942 года врач Гамеева В. С. оказывала помощь пострадавшим на месте, а потом шла работать в стационар. За эти три дня она оказала помощь 35 раненым. Несмотря на приближение фронта к городу, врач Гамеева В.С. из города не ушла и работы своей не оставила ни на один день. В это время она оказывала первую помощь пострадавшим, вела амбулаторный прием и оказывала помощь на дому. Командование порта считает, что Гамеева В. С. заслуживает представления к правительственной награде».
21 июля 1943 года нарком здравоохранения СССР Митерев объявил врачу В.С. Гамеевой личную благодарность за проявленное мужество и отличные показатели в работе.
Железнодорожная поликлиника
Свою лепту в лечение раненых и больных в годы войны внесла и железнодорожная поликлиника.
Бывший медицинский работник Анастасия Ивановна Денисенко в своих воспоминаниях писала: «Во время войны я работала фельдшером на 1-м врачебном участке станции Туапсе Северо-Кавказской железной дороги. Начальником был Сабуров Николай Григорьевич. Врачебный участок находился на Сортировке в приспособленном жилом здании по улице Деповская, дом 33. Врачом была Спорышева Надежда Петровна. Коллектив был маленький, а работу приходилось выполнять всякую — и лечебную, и профилактическую. Транспорта не было. Больных с линии Гойтх, Пшиш привозили санлетучкой на станцию Сортировочная. Больных госпитализировали в городскую больницу, инфекционных – в городское инфекционное отделение. После бомбежек госпитализировали раненых, хоронили мертвых. Приходилось ходить по домам – – проводили санитарную обработку помещений, вели борьбу с завшивленностью, малярией, желудочно-кишечными заболеваниями. Всё это проводилось под бомбежкой».
Ее рассказ дополняет Анастасия Сергеевна Гражданкина: «В 1941 — 1942 году по Туапсинскому отделению железной дороги курсировал военно-санитарный поезд. Он перевозил раненых, проводил санобработку. Поезд систематически подвергался бомбежкам. Во время одной из бомбежек погиб мой муж, а я продолжала работать».
Военные госпитали
Рассказывая о сражающейся медицине, было бы непростительно забыть о фронтовых медиках, о тех, кого после жалобного «мама» первыми звали в горячке боя и раненые мальчишки, и обстрелянные еще на незабытой гражданской зрелые мужики. Медработники полевых госпиталей и батальонных и полковых медицинских пунктов, те, кто неся на плечах и, реже, на вьючных лошадях медицинское имущество и прочий скарб, двигался вместе с боевыми порядками по кручам и теснинам горной части Туапсинского района.
Всего на территории города и района, по имеющимся в музее данным, в годы войны располагалось 78 госпиталей и большое количество филиалов госпиталей, расположенных в г. Сочи.Одним из первых в сентябре 1941 года в наш город прибыл военно-морской госпиталь № 44 Черноморского флота (ВМГ-44). Основная часть вынуждена была размещаться в Магри, а филиал — в Туапсе, в школе № 8 на Грознефти. Здесь у госпиталя было инфекционное отделение. Начальником госпиталя в то время был Владимир Михайлович Матвеев, начальником хирургического отделения — Николай Григорьевич Белинский. Осенью 1942 года госпиталь переехал в Сочи. Позже начальником госпиталя стал А. Баженов, который с госпиталем прибыл в Туапсе в феврале 1944 года.
Разместились в школе № 8 и на 9-м километре в сторону Сочи. Ждали транспорт и в марте 1944 года погрузились в эшелоны и убыли в Одессу.
Летом 1942 года в Туапсе и его окрестностях была развернута сеть армейских и фронтовых госпиталей Северо-Кавказского фронта (с сентября 1942 года Черноморской группы войск Закавказского фронта). В туапсинском историко-краеведческом музее хранятся воспоминания медицинских работников некоторых из этих госпиталей.
О своей работе в полевом подвижном госпитале № 2339 в тот период вспоминает ведущий хирург госпиталя военврач 2-го ранга Захар Фомич Орел:
(В первый период Великой Отечественной войны для военно-медицинского состава Красной Армии существовали следующие персональные воинские звания (установлены постановлением ЦИК и СНК СССР от 22 сентября 1935 г.): военфельдшер, старший военфельдшер, военврач 3, 2 и 1 ранга, бригадный (дивизионный, корпусной, армейский) врач. В 1942— 1943 гг. в армии была проведена унификация воинских званий. 2 января 1943 года в медицинской и ветеринарной службах вводятся звания, приближенные к командным. Так, военврач 1-го ранга теперь соответствовал воинскому званию подполковник медицинской службы, военврач 2-го ранга — майор медицинской службы, военврач 3-го ранга — капитан медицинской службы, старший военфельдшер — старший лейтенант медицинской службы, военфельдшер — лейтенант медицинской службы.)
«…Являясь госпиталем первой линии 18-й армии, всю тяжесть приема раненых в горах наш госпиталь брал на себя. Путь госпиталя от села Шаумян, Гойтхского перевала и до Туапсе был труднейшим для нашей части. Здесь за четыре месяца непрерывной работы госпиталя — с октября 1942 по февраль 1943 года, в горных условиях зимы, дождей, в землянках под скалами, в палатках наш госпиталь принял, оказывал помощь и эвакуировал около 19600 бойцов и командиров нашей армии. Загрузка госпиталя достигала до 800 — 900 человек в сутки. Сложность работы госпиталя в этот период заключалась ещё и в том, что ему приходилось непрерывно менять своё местопребывание по ущельям. Так, за четыре месяца пришлось менять своё местопребывание 6 раз, не прекращая приёма раненых. Особенно памятны дни работы госпиталя в ущелье Скакуха у подножия горы Индюк. В ущелье Скакуха госпиталь располагался в густом лесу, рядом с тоннелем. Здесь была возможность посадки раненых в вагоны. Однако прибытие на наш участок двух бронепоездов и базирование их в тоннеле осложнило работу госпиталя. Немецкие самолеты буквально висели днем и ночью над этим районом, выслеживая и нападая на бронепоезда.
К нам и от нас эвакуация производилась только ночью. Опасаясь демаскировки и налетов вражеской авиации, огня в палатках не зажигали (кроме операционной), а чтобы не заблудиться в темноте, от палатки до палатки протягивали сделанные из марли белые жгуты, которые видны ночью. Обычным явлением было и то, что медсестры и санитары на своих плечах и носилках переносили раненых от палатки к палатке и в вагоны для эвакуации.
За четыре месяца на туапсинском отделении принято раненых 1500 человек, произведено операций 304, количество ампутаций 103, количество перевязок 30608, возвращено в строй 312 человек, умерло 280 человек.
На туапсинском направлении погибли: Гольдштейн — начальник госпиталя, Коломийцева М. И. – – старший военфельдшер.
Военный Совет армии высоко оценил работу личного состава госпиталя на этом этапе и наградил орденами и медалями 10 человек, в том числе: начальника госпиталя, военврача 1-го ранга Белякова Н. А., военврача 2-го ранга Талапова Г. И., военврача 2-го ранга Бондарчук, военврача 2-го ранга Кирюшина, старшего военфельдшера Орел Л. В., медсестер Саржевскую Е. Е., Надольняк, санитаров Саенко, Подухайло, Буйновского».
Не менее интересен и рассказ другого военного врача – – полковника медицинской службы М. А Марченко. В своих воспоминаниях он пишет: «…В этот период мне пришлось организовывать медицинское обеспечение 1145 и 1147-го стрелковых полков, 353-й стрелковой дивизии, в которых проходил службу в должности старшего врача этих полков.
Надо отметить, что медработники не имели опыта медицинского обеспечения войск в горно-лесистой местности. Мы столкнулись с рядом трудностей, обусловленных боевыми, природными, климатическими особенностями.
Выполняя боевую задачу, батальонные и полевой медицинские пункты 1145-го стрелкового полка, оставив повозки с тылами полков в селе Георгиевское, совместно со стрелковыми батальонами и штабом полка, неся на себе и вьючных лошадях медицинское и санитарно-хозяйственное имущество, по горным тропам двинулись в район боевых действий полка на горах Семашхо и Два Брата. Таким же способом продвигались и полковые медицинские пункты 1147 и 1149-го стрелковых полков.
В боях под Туапсе на медицинские пункты поступало 65 — 70% тяжелораненых и 30 — 35% легкораненых. В основном имелись множественные ранения различных областей тела. Это объяснялось тем, что разрывы вражеских мин и снарядов наносили множественные ранения не только своими осколками, но и осколками от камней и деревьев. Кроме того, немцы широко применяли разрывные пули «дум-дум», а укрытия и оборонительные сооружения строить на скалистом грунте было очень сложно.
Для оказания медицинской помощи батальонные и медицинские пункты размещались вблизи штабов. Это вызывалось необходимостью сложившейся обстановки. Сплошного фронта в горах не было. Противнику удавалось по ущельям просачиваться в наши тылы, нарушать связь и нападать на тыловые подразделения. Так было со штабом 1145-го стрелкового полка, когда в конце октября на штаб и полковой медпункт внезапно напало с тыла просочившееся подразделение гитлеровцев. Все без исключения отбивали это нападение. В этом бою прорвавшиеся фашисты были уничтожены, но и штаб понес большие потери: тяжелораненых комиссара и начальника штаба полка, других раненых бойцов и командиров пришлось эвакуировать на излечение в тыл.
Размещать полковые медицинские пункты мы были вынуждены с учетом строгой маскировки и только в землянках с перекрытием из бревен в два — три наката, спасаясь от вражеской авиации. Так, в середине ноября месяца был подвергнут ожесточенной бомбежке полевой медицинский пункт 1147-го стрелкового полка, в результате которой погиб весь медицинский состав со старшим врачом этого же полка военврачом 3-го ранга Кондратовым.
Большие трудности испытывались с выносом раненых с поля боя и эвакуацией их в медицинские пункты. Отсутствовали или были разбиты дороги. Сплошные туманы затрудняли видимость и розыск раненых, кроме того, в ноябре месяце начались большие снегопады. Это ещё более затруднило подвоз боеприпасов, продовольствия и транспортировку раненых. Нами широко практиковались на путях транспортировки раненых санитарные подставы через каждые 400 — 500 метров, состоящие из двух санитаров-носильщиков и землянки для обогрева пострадавших. А в межбоевой период медицинская служба полков являлась организатором помывки фронтовиков в примитивных банях-землянках с дезинфекцией обмундирования. Нами широко практиковалось применение настоя из хвои против авитаминоза.
Хорошими медицинскими организаторами показали себя дивизионный врач 353-й стрелковой дивизии военврач 2-го ранга Ю. М. Карнаух, командир 424-го медико-санитарного батальона И. Н. Саруханова, дивизионный эпидемиолог Р. Добрушина и другие».
О работе полевого подвижного госпиталя № 53 пишет Семен Алексеевич Красий: «…С мая 1942 года я был направлен для службы в полевой армейский подвижный госпиталь № 53. Он непосредственно подчинялся 18-й армии. Начальник госпиталя – – майор медицинской службы Круподерова Елена Степановна.
Положение на фронте было очень сложным. Шли бои под Туапсе. Госпитали находились в ужасном положении. Бинты стерилизовать было некогда, их стирали и снова применяли для перевязок. Не хватало коек, порой раненые лежали под деревьями и там их и перевязывали. Так было и в Шепси, и в других местах. Кто из раненых имел целые ноги и одну руку, шли в лес, собирали каштаны, варили их, и это было дополнением к той пище, что получали в госпитале.
Госпиталь располагался на улице недалеко от склада горючих материалов, и часто нам приходилось участвовать в тушении пожаров и расчищать дороги.
Тут же в Туапсе, не так далеко от вокзала по дороге на Сочи, был расположен полевой эвакопункт (ПЭП) № 11. Там я встретил своего друга Романа Давидовича Вилынанского. Позже он был переведен в наш госпиталь.
Госпиталь № 53 полностью своей работы не развернул из-за бомбежек и был переброшен в ущелье Шепси. Здесь мы тоже не могли развернуть госпиталь, так как были частые обстрелы из самолетов противника. Шли сильные дожди, с гор вода несла камни и грязь. 19 августа наш госпиталь № 53 переведен под Дагомыс, где мы, наконец, развернули свою работу.
К нам из Туапсе поступил раненый Казаченко, который рассказал, как они ловили немецкого разведчика, который по радио давал наводку немецким самолетам. Почти сутки наши бойцы искали наводчика и обнаружили его в хорошо замаскированном блиндаже на горе, откуда было видно море, большую часть берега и туапсинский вокзал. Во время захвата и ликвидации наблюдательного немецкого пункта Казаченко был ранен.
Медсестры из госпиталя № 53 Любарская Вера, Жураковская Геля, Потапчук Александра оказывали медицинскую помощь нашим бойцам и офицерам, выносили их из опасных мест. За участие в работе госпиталя я награжден медалью «За оборону Кавказа».
В архивах туапсинского историко-краеведческого музея хранится еще один интересный документальный материал, который раскрывает прекрасные черты советских военных врачей: смелость и высочайшее чувство гуманности.
…Газета 31-й стрелковой дивизии «Красное знамя» от 18 ноября 1942 года. Она потерта на сгибах, очевидно побывала не в одном солдатском кармане, некоторые буквы и строчки стерлись. Обращает на себя внимание заметка корреспондента П. Белова, озаглавленная «Редкий случай в медицине».
Да, случай, о котором пишет автор, действительно редкий. Во время ожесточенных боев под Туапсе при сильном артиллерийском и минометном обстреле вражеская мина ранила лежащего на земле сержанта 3. Г. Муртазина. Мина попала в нижнюю часть левого бедра, насквозь пробила всю толщу тканей, и головная ее часть вышла с наружной поверхности, врезалась в грунт и не разорвалась, как бы пригвоздив ногу к земле.
Оперировать такого раненого было не только сложно, но и опасно. Командир санитарной роты 75-го стрелкового полка 31-й стрелковой дивизии военврач 3-го ранга Евгений Леонидович Попов, который вызвался провести операцию, понимал это не меньше других. Раненого принесли в перевязочную. И вот после короткой консультации комиссара полка о структуре мины и расположении взрывателя началась операция. В перевязочной остались четверо: врач Попов, военфельдшер Черкасова, врач Ахундов и врач Цветков.
После подготовки к операции и обработки краев обеих ран выступающие концы мины были обмыты раствором аммиака и настойкой йода. Затем врач Попов левой рукой обхватил хвостовую часть мины у самого стабилизатора, правой взялся за ее головку и одновременно обеими руками, проделывая полувращательные движения, выталкивал ее обратно.
Шли томительные минуты… Волновались бойцы и командиры, волновался комиссар полка. Казалось, природа притихла, насторожилась, ожидая.
И когда из домика вышли врачи и попросили вынести на носилках прооперированного сержанта, люди поняли: все благополучно, операция прошла блестяще. Как радовались их братья по оружию, выражая искренние чувства благодарности! Радостно светились лица и участников этой необычной операции.
Поступок их, конечно, равен подвигу. Смелость, максимальное напряжение силы воли, сохранение необходимого спокойствия при оперировании победили страх раненого, вселили в него чувство уверенности в благополучном исходе операции.
Пускай стерлись некоторые буквы на листке, рассказывающем об этом гуманном поступке военврача Попова и его коллег, но не сотрется в памяти людской этот эпизод военных лет.
Немцы говорили, что войну выиграли русский солдат и русский врач. Как свидетельствует военно-медицинская статистика, санитарные потери наших войск в годы Великой Отечественной войны составили 22326905 человек, в том числе 14685593 раненых, контуженых, обожженных и обмороженных, 7641312 заболевших. Огромное число санитарных потерь показывает, каким нелегким был труд медицинских работников фронта и тыла. Через их заботливые руки прошли более 22 млн. бойцов и командиров армии и флота. Их заслуга в том, что свыше 17 млн. раненых в боях и заболевших возвращено в строй. А из числа раненых после излечения продолжали сражаться с врагом более 10,5 млн. человек. Всего за годы войны усилиями военных медиков было возвращено в строй 72,3% раненых и 90,6% больных солдат и офицеров. Генерал-полковник медицинской службы Е.И. Смирнов, в годы войны начальник Главного военно-санитарного управления Красной Армии, в своей книге «Фронтовое милосердие» написал, что «Мы выиграли Великую Отечественную войну ранеными…».
Высокие результаты в работе военно-медицинской службы были достигнуты благодаря самоотверженному труду всего медицинского персонала Вооруженных Сил, около половины которого составляли женщины. Заслуги военных медиков были высоко оценены советским правительством: 47 человек удостоены звания Героя Советского Союза, 18 стали полными кавалерами ордена Славы, свыше 115 тысяч военно-медицинских работников и более 30 тысяч работников здравоохранения награждены орденами и медалями.
Достойную лепту в возвращение солдат и офицеров в строй после лечения внесли и туапсинские медики.
Самопожертвование, любовь к людям — вот что отличало медицинских работников. Они видели смерть ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Не щадя жизни, выносили раненых с поля боя, становились донорами, отдавая кровь. И очень любили Родину. Хочется вспомнить всех поименно, ведь ещё не все имена мы знаем тех, кто ковал победу в труднейших условиях.
Законом Российской Федерации от 14 января 1993 года «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества», указом Президента Российской Федерации от 23 июля 1993 года «О подготовке к празднованию памятных дат Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг.», постановлением Правительства Российской Федерации об издании Книги памяти от 22 декабря 1992 года положено начало федеральной программы увековечения памяти погибших защитников Отечества.
Начатая в 1993 году многотрудная работа над поименной краснодарской Книгой памяти, посвященной землякам, погибшим на фронтах Великой Отечественной войны, была закончена с изданием спустя шесть лет 21-го (обзорного) тома. В Книгу занесены фамилии погибших фронтовиков, пропавших без вести в ходе военных действий и оказавшихся в плену, а также умерших от ран, контузий, увечий, заболеваний в эвакуации или госпиталях; военнослужащих, партизан, подпольщиков, вольнонаемных и мирных граждан, замученных в душегубках и при пытках в гестапо, расстрелянных в концлагерях и лагерях военнопленных, утонувших при форсировании рек, т.е. всех тех, кто положил свои жизни на алтарь Победы.
В марте 2001 г. вышло новое постановление главы администрации Краснодарского края о продолжении работы над изданием краевой Книги памяти. В этом постановлении впервые прозвучала мысль о необходимости создания Книги памяти «Воинский мемориал», в которую войдут документы и поименный список воинов, призывавшихся со всей территории страны, но погибших в боях при защите и освобождении Краснодарского края от немецко-фашистских захватчиков в 1942—1943 гг. и захороненных в кубанской земле. В этот мартиролог войдут имена и фамилии фронтовиков, погибших на поле боя, а также умерших от ран, контузий, увечий, заболеваний в эвакуации или госпиталях.
Взялся за подготовку Книги памяти по Туапсе военно-патриотический центр «Рубеж». «Ещё пять лет назад, — рассказывает руководитель ВПЦ «Рубеж» Г. Г. Руденко, — мы начали собирать поименные списки погибших. Собственно идея создания Книги памяти, в которой были бы названы и защитники Туапсе, и те туапсинцы, которые героически пали на полях войны в других регионах, родилась давно. Банк данных о погибших в регионах в годы войны туапсинцах приблизительно на 4500 человек, работа эта продолжается».
Что касается медицинских учреждений города, то им ещё только предстоит работа по воссозданию подробной истории их работы в годы Великой Отечественной войны 1941 — 1945 годов. Поиск продолжается.
